Тень ингениума - Страница 41

– Почему?

Сибилла вздохнула:

– Если бы я знала, то привела тебе более серьезные аргументы, чем утреннее ворчание страдающей от ревматизма пожилой женщины. Просто чувствую. Кстати, девушка милая.

Так и знал, что она не оставит это без внимания.

– Да. Рин неплохая.

– Я не об этой дылде. Я про вторую, со шрамом.

– Мюр? Ну мы как бы…

– Просто друзья, – скучным тоном сказала Сибилла. – Или видишь в ней младшую сестру. Честер, мой муж, был хорошим человеком, но в каких-то вопросах полным идиотом. Арви, мой смысл жизни – тоже. Мосс – недалеко от них ушел. Аналогия понятна?

– Ну спасибо.

Она серьезно кивнула, поставив напротив списка какую-то галочку:

– Все мужчины глупцы, хотя и командуют в этом мире.

– И поэтому в нем такой бардак, – поддержал я ее.

– Вот видишь. Ты это признаешь, хотя не готов признать другие очевидные вещи, которые заметны любой женщине. С этой Рин у тебя…

Пришлось сказать то, чего говорить не хотелось – правду:

– Мы просто иногда просыпаемся утром вместе.

– Ну да. Она такая же, как Итан Шелби, только в юбке. Вы нашли друг друга. Или, точнее, самих себя, просто другого пола. А с самим собой жить довольно сложно, Итан. Одиночество вызывает скуку.

– Не сказать, что я скучаю. – Терпеть не могу подобных разговоров, но Сибилле порой нужна отдушина, которой она лишилась с гибелью своего сына. Кого же ей еще донимать такими вопросами, как не меня или Мосса?

– Хорошо. Главное, в наше время не разочаровываться в своих ожиданиях. А девчонка милая. Пусть приходит.

На том мы и расстались. Чой открыла мне кабинет Сибиллы, и я забрал два конверта.

Первый оказался от Рин. Слова были достаточно обтекаемыми и осторожными, но я понял, что у старого Вилли гвоздь в одном месте и ему нужен хороший стрелок для каких-то делишек, хоть Мюр и уверила меня, что они ничего не планируют. Угу. Как же. Такой бульдог, как он, уйдет на покой только если получит сто десять гран в лоб. Поэтому Рин исчезает на неопределенное время, но обещает дать знать, когда ее работа будет закончена.

Второе письмо, без обратного имени адресанта, на фамилию Хеллмонк было еще менее важным. Рекламный листок из алавитской кофейни, отпечатанный на плохой бумаге, плохой краской, от которой у меня сразу же испачкались пальцы. Никаких слов, никаких возможностей выдать себя тем, кто не был в курсе моих дел. Но я понял послание – торговец информацией принял решение, и теперь осталось понять, к добру оно или к худу.

Мы называем алавитами множество народов целого континента, расположенного к юго-востоку от нашего. Очень удобно не ломать себе голову этническим разнообразием, повесив на всех один ярлык. Именно так поступили мои соотечественники из колониального прошлого Королевства, решив, что главное – это золото, специи, чай и другие полезные для государства «люди». А человек, в то время живущий на покоряемых континентах, был материалом расходным, и его судьбой белые господа не слишком-то озабочивались.

Эта привычка – считать ирсов, уйвуров, тайгани, зараи, токмари, фенх и множество других одним народом, наплевав на их особенности, отношения друг с другом, религию и законы, никуда не делась и в мою эпоху. Порой мы так глубоко окаменеваем в своем невежестве и равнодушии к другим, что до наших сердец не достучаться даже с помощью долота и кувалды.

Владельцем кофейни (у алавитов так принято называть любое заведение, пускай там подают даже запеченного быка, фаршированного сусликами) был соотечественник Меликена, человека, который пригласил меня на разговор. Приняли мою персону вполне радушно, посадили за стол поблизости от натопленной печи.

Я понимал, что ожидание будет долгим, поэтому, после сложного пути через затопленную Риерту, с форсированием десятков каналов, порядком проголодавшись, заказал себе горячей бараньей похлебки с вареным яйцом и куриных крыльев, жаренных в кунжутном масле и меде. Время завтрака прошло, скоро должен был начаться обед и, зная, как тут делаются дела, я вполне рассчитывал, что, возможно, придется дождаться и ужина. У этих ребят ничто не свершается быстро, особенно когда надо взаимодействовать с теми, кого они считают чужаком.

– Желаете свежую газету? – спросил забиравший тарелки помощник владельца.

Это было странно для алавитов, предлагать газету, а не кофе. Настолько странно, что я согласился и получил ее вместе со стаканом, в котором лежала накорябанная от руки бумажка с суммой за обед.

Я пролистал прессу, расплатился и поспешил восвояси. На перекрестке поймал мальчишку, начеркал в блокноте короткую записку и отправил того с поручением в «Кувшинку».

Мосс объявился в моей квартире под вечер, с бумажным пакетом, в котором оказалась бутылка вина. Увидев, как поползли вверх мои брови, неловко пожал плечами:

– Она стоит целое состояние, и мне ее передал Капитан.

Капитан мне не нравился, как и то, что он крутится около Сибиллы и ее заведения.

– Повод есть?

– Это подарок от Старухи. Как знак признания моих заслуг в развитии ее Империи.

Я предпочел не узнавать никакой конкретики.

– И как ты понимаешь, – вздохнул Артур, оглядываясь в поисках штопора, – от некоторых подарков не отказываются. Так что нас ждет «Шато Шеваль Нуар», тысяча восемьсот пятьдесят первого года, за пять тысяч цинтур.

Я присвистнул.

– Это еще не самое дорогое. Так, мелочь, подходящая лишь для глоток простых парней вроде нас с тобой.

Я бросил ему штопор, сам занялся стаканами, которые вскоре оказались наполнены.