Тень ингениума - Страница 50

Жирная грязь сочилась влагой, и подобное явление на фронте называлось приветом от покойничков. Когда артиллерии обеих сторон перепахали землю снарядами так, что все обозримое пространство превратилось в одну воронку, в которой можно было утонуть, как в болоте, вместе с лесами, деревнями и полями в ничто превратились и тысячи людей, навсегда погребенные в толще грязи. Погибшие возвращались к живым лишь запахом в ядовитой воде. Стоило наступить ногой на землю, как в следы набирались лужицы, смердящие полем битвы.

В этой зловонной жиже задыхались и тонули не только солдаты, но и лошади, навсегда исчезали даже танки. Так что на пути к гостинице «Континент» ассоциации у меня возникли самые неприятные.

Возле входа расторопный мальчишка пристроился чистить обувь, и я конечно же обратился к нему за помощью, прежде чем войти в самый дорогой отель Риерты.

Усатый администратор, оценив мою простую одежду и решив, что вряд ли я позволю себе здесь номер, вежливо поинтересовался о цели моего визита. Я так же вежливо сообщил, что приглашен Джейком Осмундом Вильямом Третьим. По звонку появился портье, который поднял посетителя на лифте прямо в номер конфедерата.

Тот встретил меня с сигарой в зубах, по-медвежьи стиснул руку, затем махнул в сторону полосатого дивана, приглашая садиться. Лицо у него было разбито, Осмунд походил на пирата, но пребывал в приподнятом настроении.

– Выпьете со мной?

– Охотно, – согласился я, не желая отказывать ему.

Он взял бутылку «Дикого Волстеда», налил мне, сказав:

– За судьбоносные знакомства. Мы стукнулись стаканами.

– Как ваш раб?

– Его лечение в больнице дукса будет стоить мне как пяток молодых негров для работы на плантации. Блади, Старый Свет умеет тянуть деньги из людей так, что плавится не только мой кошелек, но и мое сердце.

– В чем смысл богатства, если его нельзя тратить?

– Золотые слова, Итан! Но иногда я не могу расстаться с деньгами при всем своем желании. Например, в этой прекрасной, но чертовой стране просто невозможно купить для себя раба, который хотя бы на время мог заменить моего Ола-уду и подливать мне бурбон!

– Не понимаю ваших проблем. В любом приличном агентстве города вам с радостью предложат нанять работника. Камердинеры Королевства конечно же вне конкуренции благодаря традиционному обучению, но и здесь, уверен, отличный штат слуг, которые готовы будут обеспечить надлежащий комфорт человеку вашего положения.

Он рассмеялся по-отечески тепло, словно я сказал что-то ужасно наивное.

– Дорогой друг. Вы все время забываете о разнице в менталитетах наших стран. Мой прадед, приплывший из Сплава в Конфедерацию, тогда еще колонию Королевства, купил свой первый акр земли и несколько рабов. Мой дед, мой отец, а потом и я – преумножили его начинания. Ранчо, земли, сахарный тростник, кукуруза, хлопок, табак и скот. Иметь рабов для меня – это естественное состояние. Традиции моей страны крепко отождествлены с институтом рабства – величайшей материальной выгодой мира после мотории и золота. Рабская рабочая сила производит продукт, который составляет крупнейшие и важнейшие части коммерческой деятельности южных штатов. Эти продукты свойственны климату, который граничит с тропическим, а по законам природы никто, кроме черной расы, не в силах настолько хорошо перенести жар экваториального солнца…

– Как это связано с наймом камердинера?

– Для меня, дорогой мистер Шелби, черт побери, совершенно неестественно эксплуатировать белого в качестве прислуги! Чтобы он вытирал пыль, гладил мне рубашку, накрывал на стол и наливал горячую воду в ванну! Это обязанность раба, а не свободного человека! Простите, мои моральные принципы не позволят делать подобные вещи. Это дикость какая-то!

Я прикрыл глаза, думая, что у некоторых в голове творятся куда более дикие вещи, чем они считают, но ответил:

– Понимаю.

– Опять эта ваша дипломатия. Знаете же, я не обижусь на правду.

– Мы уже обсуждали тему угнетения чернокожих в вашей стране и мое отношение, как и многих других, к подобному явлению. Я привел аргументы, их привели вы, и мы друг друга прекрасно поняли. Так что давайте не возвращаться к старым беседам, Джейк. Лучше расскажите про охоту на моего индейца.

Он поставил бокал на столик, откинулся на спинку дивана, и лицо его стало печально.

– Вот о чем я говорю, мой друг. Вы мыслите шаблонами.

– Шаблонами?

Осмунд махнул рукой, и в этом жесте был укор и понимание, что меня не исправить.

– Предрассудками, суевериями, какие там еще подходящие слова есть в вашем ловлэнде? Стереотип, клише. Если я рабовладелец, то, значит, охочусь на краснокожих. Вот что вы решили, иянесмогу вас переубедить.

– Я не судья, Джейк, не присяжные и не прокурор вместе со следователем. В ваши обязанности не входит меня в чем-то переубеждать. Я допускаю, что мои суждения могут быть ошибочными, и да, признаю, что стереотипы сильны над всеми нами, особенно зная, как в Конфедерации относятся к многим племенам дене и в какие резервации они загнаны. Вы сами сказали, что человек совсем другого воспитания, следуете традициям далекой для меня страны, к тому же при вас была «Вельд», с которой вы открывали охотничий сезона на контаги.

– Ваш индеец первым напал на нас. Томагавк влетел в Олауду без всякого предупреждения, а я, прежде чем успел достать револьвер, получил в зубы и очнулся уже в трюме, или как называлась та дыра?

Я прикрыл глаза на мгновение, понимая, как ненавижу все эти игры и хождения кругами, затем посмотрел на своего собеседника через стакан.